Тьма перед глазами начала развеиваться как туман или, если хотите, как проявление фотоснимка. Сначала вокруг было пусто. Я себя чувствовал так, как наверно ощущает себя человек в пустыне. Хотя нет, скорей всего это было похоже на то, как ребенок краской рисует в альбоме. Сначала на листке он рисует человечка, а потом и все остальное. Обычно – это желтое солнце в правом верхнем углу, с широкой улыбкой и отрезками линий, обозначающих лучики. Слева небольшой домик, под ногами зеленая трава. Сверху плывут голубые облака. Часто такие рисунки родители вешают на стенку, чтобы потом показывать их друзьям и, как правило, человеком на рисунке является сам художник. В тот момент я себя и чувствовал таким человечком. Маленьким мальчиком, стоящим на чистом листе бумаги.
Вокруг пустота, а в ушах тишина. Мне стало страшно от мысли, что я оглох. Но вскоре стал слышаться какой-то звук, он был так далеко, что разобрать его было просто невозможно. Как я ни старался напрягать слух, но понять, что это за шум и откуда он, не мог. Видимость была на расстоянии вытянутой руки, а дальше обрывалась тьмой. Источник света напоминал луну, затянутую неплотными тучами. Только находилась она не высоко в небе, как обычно, а висела прямо над головой. Самое интересное, этот слабый свет освещал пространство равномерно. Это был тусклый круг света диаметром около полутора – двух метров. Запахи отсутствовали, по крайней мере, в тот момент, точно их не было.
Но больше всего меня удивило то, что я не чувствовал ни тепла, ни холода, ощущения усталости или бодрости тоже не было. Тогда я ущипнул себя за руку и – ничего. Пальцы, которыми я щипал, уже побелели, а на руке начала проступать кровь, но боли не было. Даже ни малейшего намека, словно это было не мое тело. Поверить в такое было сложно и, ни медля ни секунды, я осмотрел себя. Левая рука ничем не отличалась от других рук парней моего возраста и комплекции. По крайней мере, та часть руки, которая не скрывалась под рукавом футболки. На правой руке же сделана татуировка. На ней изображены две ладони, держащие зрачок красного цвета. Смысл этого рисунка я для себя так и не нашел. Хотя, если честно, особо и не заморачивался с поиском такового. Еще по одной тату было на каждом из плеч, но осматривать их я не стал, хватило и той одной, чтобы убедится, что это тело мое. Лицо, как это частенько бывало, покрывала небольшая щетина недельной выдержки. Понял я это, проведя ладонью по лицу. Терпеть не могу бриться.
На мне была одета белая футболка с воротником, на груди красовался логотип какой-то фирмы черно-желтого цвета. Шорты висели на бедрах, длина их была чуть выше колен и, под ними, судя по всему, не было нижнего белья. Обычно я так хожу летом. Черные кроссовки фирмы «Athletic» удобно сидели на ногах.
Медленно тусклый круг света начал расползаться в стороны и одновременно становился ярче. Вместе с этим стал приближаться звук. Это было похоже на то, как на телевизоре с нуля делаешь громче и останавливаешься на то том уровне, который тебе необходим. Но только происходило это гораздо медленней. Вскоре картина начала проясняться. А уже через несколько минут я мог видеть так далеко, как это позволяло мне мое зрение. Первое впечатление было, что я нахожусь на окраине какой-то деревушки. Я огляделся. Небольшие домики, одни обшитые деревом, краска на котором давно потрескалась, выцвела и местами отпала. Другие были побелены известью или просто поштукатурены. Кирпичным был только магазин и, как я убедился позже, он был единственным в этом месте. Некоторые из домиков покосились, показывая всем своим видом, что в них уже давно никто не живет. Практически возле каждого дворика лежали дрова, распиленные на чурки. Возле одного из домов старушка на вид лет 70–75 складывала в тачку и завозила во двор наколотые ей днем ранее полена. По улице ходили несколько кур и гусей. Последние несколько раз пытались, шипя и вытягивая шею, ущипнуть меня за ногу, но я им не доставил такого удовольствия. Гравийная дорога почти вся заросла травой, только небольшая колея от колес автомобиля или трактора оставалась чистой, рассекала деревню на две равные части. И, хотя я не видел ни того ни другого, в том, что они ездят по этой дороге, я не сомневался. Со всех сторон деревню окружал красно-желтый лес. Слева от меня, сразу же за домами, он уходил в гору. И пока я шел дороге, деревья стояли неподвижно, как будто у меня под ногами была беговая дорожка, при этом дома сменяли друг друга, по мере того как я проходил мимо. Иногда до меня доносилось пение птиц. В паре минут от меня на лавке сидело 2 человека, к ним то я и направился. Пока шел в их сторону, первый раз за все время пошарил руками по карманам. В передних пусто и в задних тоже. Ни денег, ни телефона, ни чеков от покупок в магазине, ничего. Словно шорты только что из стирки. Обычно в переднем левом кармане у меня лежит телефон, а в заднем правом – деньги.
На лавке сидели старики и говорили о чем-то своем, не обращая внимания на меня. Один был худой, на ногах калоши, коричневые штаны, пиджак, под ним рубашка, всем этим вещам явно шел не первый десяток лет. Лысина на голове старика заканчивалась седыми волосками на затылке. Глаза впавшие, на лице глубокие морщины и длинная, снежно–белая борода. Другой старик был толстый, на голове кепка, в таких когда-то работали трактористы в полях. Белую когда-то рубашку, но сейчас пожелтевшую от старости, по обоим краям пересекали полоски подтяжек, на которых держались штаны. Завершали гардероб старика резиновые сапоги.
– Добрый день, – поздоровался я, улыбаясь.
Старики посмотрели на меня и кивнули в ответ. В их взгляде не читалось удивления по поводу моего появления в их деревне, а читалось недовольство, вызванное видимо тем, что я прервал их беседу. Худой белобородый дед достал из кармана папиросу. Покрутил ее между большим и указательным пальцем, постучал об лавку и сунул в рот. Чиркнул спичкой, несколькими короткими вдохами прикурил и закашлял.
– Что это за деревня? – продолжил я начатый мной разговор.
Старик затянулся и, выпуская дым, начал медленно говорить.
– Мне было 5 лет, когда началась вторая мировая война. Все кому было больше 15 ушли на фронт, здесь остались только старики, женщины и дети.
Он затянулся, тяжело выдохнув, сказал:
– Назад ни один не вернулся. После войны был страшный голод, многие из здешних померли, а многие уехали. Те, кто остался, не решились заводить семью, поэтому ты тут не увидишь человека моложе 70 лет. Электричества у нас нет, так как столбы, по которым тянулись провода, давно сгнили и упали. Но мы не жалуемся: у каждого из нас есть свой огород, у одних есть куры, у других гуси, свиньи, коровы, а за селом есть поле, где мы выращиваем пшеницу. На всех есть один трактор. Запчасти и солярку к нему привозят из ближайшей жилой деревушки. Она от нас в 28 километрах. Расплачиваемся мы овощами со своих огородов и пшеницей.
Старик в последний раз вдохнул горький дым и бросил окурок себе под ноги. Второй дед, все это время молчавший, сказал:
– Хорошо, что ломается он не так часто, а то бы ни каких овощей не хватило.
Замолчал он так же внезапно, как и начал говорить.
– Я у вас тут видел магазин, он работает? – задал я очередной вопрос.
– Нет, – сказал толстый, положив руки на живот, – не работает.
– Приехала сюда в 80–х годах семья, – продолжил рассказ хриплый голос бородатого старца.
– Муж с женой да трое ребятишек. Видно было, что люди небедные. Выбрали себе домик получше из пустующих и стали жить. Непонятно только, что заставило их остановиться в этой глуши. Они прожили здесь около пяти лет, за эти годы построили магазин. Кирпич возили на своей машине, в прицепе. Кажись «Волга» была. Зеленая такая, с оленем на капоте. Дорогу эту, кстати, тоже они отсыпали. О помощи никого не просили, а если кто и помогал – не отказывались. Они хотели привезти сюда своих родственников. Однажды, собравшись ехать в соседнюю деревню, поинтересовавшись кому что надо привезти, сели всей семьей в машину и уехали. Прошло уже больше 20 лет, а они так и не вернулись. В деревне, в которую они направлялись, их никто не видел. А магазин, выстроенный ими, так ни разу и не открылся, – старик вздохнул и продолжил, – сейчас это у нас склад для пшеницы.
– И что, вы не знаете, что с ними случилось?
– Нет, никто из нас ничего не слышал, – сказал старик, начиная кашлять.
– Ну, ведь родственники должны были их искать, они разве не приезжали сюда?– удивленно спросил я.
– Кроме старенького грузовичка, приезжающего раз в месяц, никто больше сюда не едет, – снова закашлял.
Я открыл рот, чтобы спросить, но старик продолжил: – Порой здесь можно встретить людей, которые тихо появляются, а потом так же тихо исчезают. Одни спрашивают дорогу, а другие проходят молча. Наше село называется Тихое, да ты наверно и сам обратил внимание на здешнюю тишину.
– Да, с названием угадали точно, и вправду тихо у вас тут, – улыбнулся я, – а как мне попасть в ближайший город?
– Эх, парень, – выдохнул худой старик, проводя рукой по лысине, – два дня назад была тут машина, а она, как я уже говорил, приезжает раз в месяц. Иди по дороге из села до трассы, это километров 8 примерно. По ней машины ездят чаще, чем раз в месяц.
Я невольно улыбнулся.
– Ближайший жилой населенный пункт находится вправо по дороге в 28 километрах, а от него в 30 километрах город.
– А что находится слева по дороге? – прервал я старика.
– Слева – маленькие деревушки, расположенные друг от друга примерно в 10 километрах, некоторые – пустые. В эту сторону город, аж ну, незнаю120 километрах где-то. Тебе парень надо вправо.
Больше вопросов задавать я не стал. Поблагодарив старичков, направился к трассе.
Гравийная дорога закончилась сразу же, как только я прошел последний домик, вернее даже то, что от него осталось. Дальше начиналась дорога, аккуратно выложенная камнем, скорее всего взятого из речки. Протяженностью несколько сот метров, она обрывалась в том месте, где заканчивалось поле, и уступала место сухой земляной дороге, потрескавшейся от солнца. Рядом с полем была небольшая речушка. Глубина ее во время сильных дождей, едва ли доходила до пояса. Часов у меня не было, поэтому, сколько я шел, точно сказать не могу, но думаю часа полтора. Все это время дорога петляла из стороны в сторону, над ней нависали ветки деревьев. Не разу до меня не донесся шум проезжающего автомобиля. Дойдя, наконец, до трассы, я очень удивился, увидев гравийную дорогу.
– Это и есть трасса? – спросил я у самого себя.
Указателя с названием села, из которого я пришел, не было. Ближайшие к дороге деревья и траву покрывал толстый слой пыли. Повернув вправо, я пошел в соседнее село с надеждой, что кто-нибудь меня подвезет. Однообразие пейзажа нагоняло скуку. Мою голову, почему–то не занимали мысли о том, где я и как мне попасть домой, а занимали мысли по поводу того, как я здесь оказался. Сознание искало ответы, но их не было. Погруженный в себя я услышал какой–то быстро приближающийся звук. Он доносился сзади.
Я сошел с накатанной колеи на обочину, остановился, повернувшись к приближающемуся шуму, и стал ждать. Прошло около минуты пока я, наконец, увидел то, что издавало столько шума. В горку поднимался автомобиль, оставляя за собой облака пыли. Это был красный 41-ый москвич, с прогоревшим глушителем. Я не стал выбегать на дорогу, выставляя вперед руки, как это делают в фильмах, когда хотят остановить машину. А просто вытянул в сторону правую руку. Я не знал точно, остановится он или нет, но знал наверняка, что нам по пути. Тормоза заскрипели, и москвич встал как вкопанный, меня укутала пыль. В машине сидели трое парней, все курили.
– Давай садись уже, – сказал водитель, не спрашивая куда мне. Сидевший сзади пассажир открыл мне дверь, приглашая внутрь. Салон автомобиля был заполнен дымом, который смешивался с пылью. На полу лежали пустые бутылки из под водки. Парень, что сидел на заднем сидении, был голый выше пояса и в джинсах на ногах, одного переднего зуба не было. В руке дымилась сигарета. Не успел я усесться как следует и захлопнуть дверь, как, буксуя, машина рванула с места.
Я не верю тем людям, которые говорят, что невозможно бросить курить или пить, и считаю это не больше чем привычка, но никак не зависимость. Как можно зависеть от желания покурить или выпить?! Они говорят, что пытаются бросить, но не могут, просто они не хотят. Я уверен, что можно отказаться от любой привычки раз и навсегда, стоит этого только захотеть, захотеть по-настоящему сильно. Я знаю о чем говорю, так как сам курил не один год, для меня отказаться от этой вредной привычки не составило большого труда. У меня есть знакомый, который пытается бросить курить лет наверно 10 уже и при этом говорит, что ему нравится дым его сигарет. Каждый раз, пытаясь бросить, он выбирал какой-то особый день, сначала это был понедельник, потом день рождения, а потом новый год. Не отказался он от своей привычки и после рождения ребенка.
– Сила воли слабая,– говорил он.
«Глупости это все», – думаю я.
Внутри автомобиля шума было еще больше, чем снаружи. Мне показалось, что тарахтело все, что только можно, камни вылетали из под колес и ударялись о днище авто, но что самое интересное – с переднего пассажирского сиденья доносился храп. Это невероятно, как можно было уснуть в таком шуме?!
– Привет, – прокричал мне беззубый парень, – Меня зовут Васька, тебе вообще куда?
– Привет пацаны, спасибо что подобрали, мне надо в город, – в ответ прокричал я.
– Мы едем в Светлое, к телкам тамошним, а город немного дальше. Туда ходит автобус три раза в день, мы тогда тебя на остановке высадим, – он улыбнулся и сунул сигарету в рот.
– Ага, хорошо. Вы первые кто проехал здесь за последние пару часов – я улыбнулся в ответ.
Пыль скрипела на зубах, а от дыма резало глаза. Я хотел одного – скорее выйти из этой колымаги.
– А как ты тут оказался?– спросил меня Васька.
«Сам хотел бы знать», – подумал я.
На встречу из-за поворота вылетела копейка. Парень, сидевший за рулем, резко вильнул вправо, тем самым избежав столкновения.
– Вот сука! – буркнул себе под нос водитель.
– На эту дорогу я вышел из Тихого, а как там оказался не знаю, –ответил я напрягая голос.
– Хм… Я о таком никогда не слышал, где это? – спросил Василий.
– Я слышал о таком, – сказал водитель, повернувшись к нам, – это давным-давно брошенное село, все его жители вымерли, мне так батя рассказывал, а еще он говорил, что там...
Рассказ оборвался в тот момент, когда было поздно уже что–то делать. Очередной поворот застал нас врасплох, отчаянная попытка остановиться ни к чему не привела. Машина цеплялась за дорогу всеми колесами, но камни предательски скользили вместе с ней в обрыв. Меня очень удивило то, что какое-либо ограждение отсутствовало. Мы летели вниз. Открыв дверь, я увидел облака, а ниже – что-то синие, наверное, вода. Машина начала наклоняться вперед, так как мотор легко перевешивал нас двоих, сидевших сзади.
– Лучше умереть, разбившись о воду, – озвучил я свои мысли, – чем сдохнуть в этом куске железа. И тут же вспомнил, как знакомый из Москвы рассказывал мне по ICQ, как он прыгал с парашютом в армии.
«– ... волнуешься, конечно, – говорил он, – когда в АН-2 взлетели, и он пошёл на разворот, а в иллюминатор видишь землю, то, как она далеко, как-то не по себе немного. Потом зажигается лампа и сигнализация с резким таким звуком. Все встают, пристёгивают карабин стабилизирующего парашюта на трос, одной рукой берутся за кольцо, другой за лямку запаски. Бортмеханик открывает дверь, ты почти становишься для прыжка, тело сгруппировано, корпус немного согнут. Кажется, левая нога впереди, правая позади, руки в том же положении. Бортмеханик сильно хлопает тебя по плечу, шаг вперёд правой ногой, шаг левой и ею же отталкиваешься от левого угла дверного проёма вперёд и вправо по движению самолёта. Когда летишь – ноги вместе, голова прижата подбородком к груди. Ведешь отчёт, 501, 502, 503, кольцо, 504, 505, купол. Потом осматриваешься, в порядке ли стропы, не перекручены ли, нормально ли раскрылся купол. Если не успел на 503 выдернуть кольцо – срабатывает автомат и раскрывает замок за тебя. Вот так и летишь...» С этими мыслями я выпрыгнул из машины, оттолкнувшись от края что было сил.
Мне всегда хотелось ощутить свободный полет. Меня привлекает высота, я люблю крыши высоток, балконы и окна верхних этажей, меня манят собой горы. А мечта прыгнуть с парашютом была в первой 10 списка желаний. Я, расставив в стороны руки и ноги, летел, наслаждаясь полетом.
Мне показалась, что полет длился целую вечность, хотя падал я максимум полминуты. У меня перед глазами не мелькали воспоминая из моей короткой жизни, как у людей, переживших клиническую смерть и утверждавших потом, что вся прожитая ими жизнь, начиная с рождения, пробегала у них перед глазами. Я чувствовал легкость и свободу. Вода приближалась с каждым мгновением. Это было довольно большое озеро, со всех сторон окруженное скалами. По темно-синему цвету воды я сделал вывод, что оно глубокое. Машина, перевернувшись за время полета на крышу, упала в озеро, нарушив безмятежную гладь воды и подняв вверх сотни брызг. Самые высокие из них коснулись моего лица. И прежде, чем упасть в воду, я успел принять стойку «смирно» и замереть в ней. Мне также хватило времени для того, чтобы сделать последний глубокий вдох. Вода, как только мои ноги коснулись ее, расступилась и тут же накрыла меня с головой.
Я шел ко дну со скоростью, сравнимой со скоростью полета, выпущенной из ствола револьвера, пуле. За мной длинной вереницей тянулись пузырьки воздуха. Озеро оказалось не таким глубоким, как я себе представлял. Ноги сильно ударились о дно, а сила тяжести заставила меня сесть на жопу. Вокруг меня сразу же поднялся ил. Я сидел на чем-то зеленом. Осмотревшись, я почему-то сразу подумал, что это та самая зеленая волга, о которой мне рассказывал старик. Дно напоминало автомобильную свалку. Я насчитал больше десятка машин. И вот еще одна, медленно погружаясь, оставляла за собой в свете солнца красный шлейф крови. Оттолкнувшись посильней от крыши волги, я начал всплывать, сильно размахивая руками и ногами. От нехватки кислорода начала кружиться голова, очень хотелось сделать вдох. Всеми силами я борол в себе это желание. Движения конечностей стали на столько быстрыми, насколько это вообще возможно. Я уже проплыл середину пути.
«Ты сможешь, осталось немого, давай, давай» – мысленно подбадривал я себя.
Проплыв еще немного, я закрыл глаза и глубоко вздохнул.
В фильме, который я начал смотреть полутора часами ранее, уже шли финальные титры. Электронные часы показывали третий час ночи. Я лежал на диване в одежде и жадно глотал ртом воздух.
Отправить комментарий